Я – к вашим услугам. Конечно, если вам угодно знаться со мной. Если же нет, достаточно слова, и я исчезну.
Предмет разговораОчень часто, при попытке указать на фактические ошибки авторам фэнтезийных текстов, звучит ответ – да что вы привязались к автору, не ищите в сказке логики, и не пытайтесь обосновывать, как ездит печка Емели. Собственно, подобная идея всегда меня несколько коробила, и я долго думал, почему. Наконец, кажется, понял.
Собственно, слово «фэнтези» заимствовано из английского языка, и выделять жанр стали с середины девятнадцатого - начала двадцатого века в Великобритании. Прославился Толкин, например. Или Даннеси.
Особенность фэнтези, и основное отличие его от сказки, в том, что произведение, написанное в этом жанре, создает определенную модель мира, причем мира, принципиально отличного от мира автора. Сказка, все-таки, описывает тот мир, в котором живут авторы – или о том, как он был устроен раньше, например, ну, по крайней мере –претендует на это. Сказка не создает новой модели.
Кроме того, сказка всегда по сути своей – насквозь дидактична, причем дидактична на бытовом уровне (и в этом ее отличие от мифа). Там, где миф – это попытка просто описать окружающий мир и его историю, там сказка учит, как следует жить на бытовом уровне. Сказка всегда имеет мораль, причем мораль достаточно четкую. Ну-ка, кто может сходу назвать мораль «Властелина Колец» или «Саги о Конане»?
Далее. Народная сказка, происходя от мифа, насквозь аллегорична. В ней каждый элемент – значим, о символике народной сказки написано очень и очень много. Литературная же сказка – по сути своей – есть продолжение традиции сказки народной. В фэнтези дракон вполне может позволить себе быть просто драконом.
Так вот, фэнтези не имеет цели отразить существующий мир или иметь глубокую метафоричность, зато это жанр, требующий создавать новую модель. Так, тот же Толкин создавал модель Средиземья не десять и не двадцать лет – и теперь мы знаем его как Мастера, Профессора, как человека, создавшего жанр (хотя, скажем прямо, литературные достоинства Трилогии Кольца далеко не велики). Потому что модель, тварь такая, весьма и весьма подробна – хоть и не полна (так, существует знаменитый спор о том, как движутся литосферные плиты Арды). Несмотря на то, что нам модель не показана целиком, она есть.
Существует интересная статья С. Переслегина «Обязана ли фэнтези быть глупой?».Не соглашусь с Переслегиным по целому ряду деталей, но у него есть очень важные идеи. Например, очень важно замечание, что фэнтези как направление литературы отсутствует. Существует направление литературы «фантастика». Одним из подвидов которого является и фэнтези.
Итак, тезис. Качество фантастического произведения определяется не только и не столько чисто литературными качествами текста, сколько подробностью, сложностью и проработанностью модели мира в нем. Именно поэтому у «фантастов часто отбирают таких корифеев, как Гофмана» (неточная цитата из Олди).
Следствие: идеальным фантастическим произведением будет такое, сложность модели мира которого будет не меньшей, чем сложность окружающего нас мира. Для сравнения – созданием полной правдоподобной модели окружающего нас мира (условно назовем его первичным) занимается европейская наука вот уже три тысячи лет, и пока не получилось.
Для создания хорошей модели нужна титаническая работа (модель Арды создавалась долгими годами работы Толкина и последующими доработками доброхотов) и изменение имеющейся модели мира тем или иным способом. Собственно, именно поэтому развитие фантастики безудержными темпами началось с середины XIX века – именно тогда представление об окружающем мире стало достаточно сложным для возможности представить себе что-то иное. Следует учитывать, что модель мира – штука комплексная, и практически всякое сколько-нибудь значимое изменение приводит к лавинообразному изменению всей системы. Для сравнения – посмотрите на изменение «изобретение ядерного оружия» и последствия этого изменения для земного мира.
Процитирую Переслегина:
«Итак, мировоззрение романтиков породило фэнтэзи. Мировоззрение сциентистов-прагматиков сконструировало сайенс фикшен. Хотя диаграмма и говорит о существовании "зоны недоступности", в которой находятся произведения, не принадлежащие ни одному из этих жанров, на практике эта зона почти пуста, и абсолютное большинство фантастических произведений классифицируется по дихтомичной шкале. Связано это, по видимому с тем, что есть развитые сайенстехнологии и есть развитые маготехнологии, а других технологий до сих пор не известно.
Однако, в последние годы свои собственные психотехнологии создали психологи и медики. Породившие эти технологии мировоззрение не сводится ни романтизму, ни к сциентизму (этике или логике). Более того, оно с улыбкой поглядывает на эти крайности как едва ли не на болезнь. Оно, однако, имеет довольно широкий угол зрения и потому способно взаимодействовать с ними.»
Итак, четыре метода в фантастике:
1) Научная фантастика. Модель изменяется введением новых технических факторов.
2) Фэнтези. Модель изменяется введением новых магических факторов.
3) Альтернативная история. Модель изменяется изменением течения истории в какой-нибудь значимой точке.
4) Наконец, четвертый метод не имеет, насколько я знаю, общепринятого названия. К нему, как правило, относятся ужасы типа Кинга и отдельных вещей Лавкрафта, та самая «третья зона» Переслегина. Метод, построенный на введении новых «психотехнологических» факторов. По хорошему, этот метод – с хронологической точки зрения – должен бы идти первым, но…
Также, активно используются кроссметоды – так, например, «Дюна» или «Гиперион» объединяет в себе первый и четвертый метод, мир Warhammer – первый и второй, мир «Танцующей с Ауте» Парфеновой – первый, второй и четвертый.
Итак, вся проблема в определении фэнтези лежит в определении магии. Дело в том, что в очень малом количестве произведений автор дает представление (не побоюсь предположить, что в малом – и представляет себе), что магия такое. Что не мешает его персонажам активно заниматься тем, что они называют магией или волшебством.
Магия, как и фэнтези, термин для русского языка неродной, поэтому определять ее правильнее всего через английский язык. Так, Вебстер дает определение:
«Magic:
1 a: the use of means (as charms or spells) believed to have supernatural power over natural forces b: magic rites or incantations.
2 a: an extraordinary power or influence seemingly from a supernatural source b: something that seems to cast a spell.»
Для фэнтези обычно смысл имеет первое определение – воздействия, превозмогающие физические законы. При этом, люди, воспитанные на сциентической картине мира автоматически уравнивают «превозмогающие физические законы» с «не подчиняются никаким правилам».
Собственно, любой мир, хоть сколько-то понятный нашему сознанию, подчиняется некоторой логике. Мир, в котором магию никто и никак не контролирует, разваливается – это блистательно описал Пратчетт в «Посохе и Шляпе». Чудесников надо исключать из мира, да. Магия же, которую контролируют – это фактор в модели, который может (и будет!) влиять на развитие общества и психологию людей. Правда, неконтролируемая магия – тоже будет.
И автор должен либо продумывать систему магии в своих мирах (как она работает и что ее ограничивает), либо придумывать общество, построенное в условиях дикой магии. Первое – достаточно сложно, второе – сложно запредельно. Не верите – попробуйте создать непротиворечивое общество, в котором ничего стабильного нет вообще.
Если же автор не представляет себе систему магии в описываемом мире – то у него плохая, негодная модель, и значит, произведение плохое по определению. Там, где такое могло бы сойти человеку с рук – в «реалистичной» (то есть той, которая использует имеющуюся модель мира без введения дополнительных факторов; о такой можно говорить «это то, что могло бы случиться по соседству») литературе, где есть общее представление о происходящем у любого читателя целевой аудитории – там да, там отсутствие у автора представления, скажем, об устройстве общества может сойти ему с рук. И он, и читатель могут просто оглядеться. В случае же фантастики, где модель иная – отсутствие этого представления ломает произведение. Если ты не в состоянии представить себе, как устроен твой мир – зачем о нем пишешь?
То есть я знаю – зачем. Но это тема для отдельного разговора.
Собственно, слово «фэнтези» заимствовано из английского языка, и выделять жанр стали с середины девятнадцатого - начала двадцатого века в Великобритании. Прославился Толкин, например. Или Даннеси.
Особенность фэнтези, и основное отличие его от сказки, в том, что произведение, написанное в этом жанре, создает определенную модель мира, причем мира, принципиально отличного от мира автора. Сказка, все-таки, описывает тот мир, в котором живут авторы – или о том, как он был устроен раньше, например, ну, по крайней мере –претендует на это. Сказка не создает новой модели.
Кроме того, сказка всегда по сути своей – насквозь дидактична, причем дидактична на бытовом уровне (и в этом ее отличие от мифа). Там, где миф – это попытка просто описать окружающий мир и его историю, там сказка учит, как следует жить на бытовом уровне. Сказка всегда имеет мораль, причем мораль достаточно четкую. Ну-ка, кто может сходу назвать мораль «Властелина Колец» или «Саги о Конане»?
Далее. Народная сказка, происходя от мифа, насквозь аллегорична. В ней каждый элемент – значим, о символике народной сказки написано очень и очень много. Литературная же сказка – по сути своей – есть продолжение традиции сказки народной. В фэнтези дракон вполне может позволить себе быть просто драконом.
Так вот, фэнтези не имеет цели отразить существующий мир или иметь глубокую метафоричность, зато это жанр, требующий создавать новую модель. Так, тот же Толкин создавал модель Средиземья не десять и не двадцать лет – и теперь мы знаем его как Мастера, Профессора, как человека, создавшего жанр (хотя, скажем прямо, литературные достоинства Трилогии Кольца далеко не велики). Потому что модель, тварь такая, весьма и весьма подробна – хоть и не полна (так, существует знаменитый спор о том, как движутся литосферные плиты Арды). Несмотря на то, что нам модель не показана целиком, она есть.
Существует интересная статья С. Переслегина «Обязана ли фэнтези быть глупой?».Не соглашусь с Переслегиным по целому ряду деталей, но у него есть очень важные идеи. Например, очень важно замечание, что фэнтези как направление литературы отсутствует. Существует направление литературы «фантастика». Одним из подвидов которого является и фэнтези.
Итак, тезис. Качество фантастического произведения определяется не только и не столько чисто литературными качествами текста, сколько подробностью, сложностью и проработанностью модели мира в нем. Именно поэтому у «фантастов часто отбирают таких корифеев, как Гофмана» (неточная цитата из Олди).
Следствие: идеальным фантастическим произведением будет такое, сложность модели мира которого будет не меньшей, чем сложность окружающего нас мира. Для сравнения – созданием полной правдоподобной модели окружающего нас мира (условно назовем его первичным) занимается европейская наука вот уже три тысячи лет, и пока не получилось.
Для создания хорошей модели нужна титаническая работа (модель Арды создавалась долгими годами работы Толкина и последующими доработками доброхотов) и изменение имеющейся модели мира тем или иным способом. Собственно, именно поэтому развитие фантастики безудержными темпами началось с середины XIX века – именно тогда представление об окружающем мире стало достаточно сложным для возможности представить себе что-то иное. Следует учитывать, что модель мира – штука комплексная, и практически всякое сколько-нибудь значимое изменение приводит к лавинообразному изменению всей системы. Для сравнения – посмотрите на изменение «изобретение ядерного оружия» и последствия этого изменения для земного мира.
Процитирую Переслегина:
«Итак, мировоззрение романтиков породило фэнтэзи. Мировоззрение сциентистов-прагматиков сконструировало сайенс фикшен. Хотя диаграмма и говорит о существовании "зоны недоступности", в которой находятся произведения, не принадлежащие ни одному из этих жанров, на практике эта зона почти пуста, и абсолютное большинство фантастических произведений классифицируется по дихтомичной шкале. Связано это, по видимому с тем, что есть развитые сайенстехнологии и есть развитые маготехнологии, а других технологий до сих пор не известно.
Однако, в последние годы свои собственные психотехнологии создали психологи и медики. Породившие эти технологии мировоззрение не сводится ни романтизму, ни к сциентизму (этике или логике). Более того, оно с улыбкой поглядывает на эти крайности как едва ли не на болезнь. Оно, однако, имеет довольно широкий угол зрения и потому способно взаимодействовать с ними.»
Итак, четыре метода в фантастике:
1) Научная фантастика. Модель изменяется введением новых технических факторов.
2) Фэнтези. Модель изменяется введением новых магических факторов.
3) Альтернативная история. Модель изменяется изменением течения истории в какой-нибудь значимой точке.
4) Наконец, четвертый метод не имеет, насколько я знаю, общепринятого названия. К нему, как правило, относятся ужасы типа Кинга и отдельных вещей Лавкрафта, та самая «третья зона» Переслегина. Метод, построенный на введении новых «психотехнологических» факторов. По хорошему, этот метод – с хронологической точки зрения – должен бы идти первым, но…
Также, активно используются кроссметоды – так, например, «Дюна» или «Гиперион» объединяет в себе первый и четвертый метод, мир Warhammer – первый и второй, мир «Танцующей с Ауте» Парфеновой – первый, второй и четвертый.
Итак, вся проблема в определении фэнтези лежит в определении магии. Дело в том, что в очень малом количестве произведений автор дает представление (не побоюсь предположить, что в малом – и представляет себе), что магия такое. Что не мешает его персонажам активно заниматься тем, что они называют магией или волшебством.
Магия, как и фэнтези, термин для русского языка неродной, поэтому определять ее правильнее всего через английский язык. Так, Вебстер дает определение:
«Magic:
1 a: the use of means (as charms or spells) believed to have supernatural power over natural forces b: magic rites or incantations.
2 a: an extraordinary power or influence seemingly from a supernatural source b: something that seems to cast a spell.»
Для фэнтези обычно смысл имеет первое определение – воздействия, превозмогающие физические законы. При этом, люди, воспитанные на сциентической картине мира автоматически уравнивают «превозмогающие физические законы» с «не подчиняются никаким правилам».
Собственно, любой мир, хоть сколько-то понятный нашему сознанию, подчиняется некоторой логике. Мир, в котором магию никто и никак не контролирует, разваливается – это блистательно описал Пратчетт в «Посохе и Шляпе». Чудесников надо исключать из мира, да. Магия же, которую контролируют – это фактор в модели, который может (и будет!) влиять на развитие общества и психологию людей. Правда, неконтролируемая магия – тоже будет.
И автор должен либо продумывать систему магии в своих мирах (как она работает и что ее ограничивает), либо придумывать общество, построенное в условиях дикой магии. Первое – достаточно сложно, второе – сложно запредельно. Не верите – попробуйте создать непротиворечивое общество, в котором ничего стабильного нет вообще.
Если же автор не представляет себе систему магии в описываемом мире – то у него плохая, негодная модель, и значит, произведение плохое по определению. Там, где такое могло бы сойти человеку с рук – в «реалистичной» (то есть той, которая использует имеющуюся модель мира без введения дополнительных факторов; о такой можно говорить «это то, что могло бы случиться по соседству») литературе, где есть общее представление о происходящем у любого читателя целевой аудитории – там да, там отсутствие у автора представления, скажем, об устройстве общества может сойти ему с рук. И он, и читатель могут просто оглядеться. В случае же фантастики, где модель иная – отсутствие этого представления ломает произведение. Если ты не в состоянии представить себе, как устроен твой мир – зачем о нем пишешь?
То есть я знаю – зачем. Но это тема для отдельного разговора.
-
-
05.02.2009 в 12:42Aono, а вот с этого момента хотелось бы поподробнее на тему "литературные достоинства Трилогии Кольца далеко не велики". Насколько я помню ту схему, по которой нас обучали оценивать литературное произведение, основные достоинства хорошей... истории в том, что:
1. Она внутренне непротиворечива (ни по фактологии, ни по хоронологии, ни по характерам персонажей).
2. Написана грамотным языком (или попала в руки к хорошему переводчику), что, по моему разумению, включает в себя как узнаваемый стиль, так и разнообразие изобразительно-выразительных средств + хороший словарный запас самого автора.
3. Небанальна (идея, сюжет, динамика развития событий)
Это так навскидку и для начала.
Насколько я помню "Трилогию", читаную в хорошем переводе и в весьма посредственном, она удовлетворяет всем этим требованиям. Сдругой стороны, я именно что читала в переводе и достаточно давно, поэтому очень интересно узнать твоё мнение по этому поводу.
*а я пока пойду почитаю Переслегина
-
-
05.02.2009 в 18:23Трилогия Толкина, во-первых, не имеет уникального стиля и не обладает разнообразием средств. А во-вторых, сюжет, идея и динамика там дай боги если вторична...
-
-
06.02.2009 в 11:35Что до стилистики, а разве уникальность стиля не определяется уникальностью языка в том числе? Разве эльфийский язык, созданный Толкиеном, не делает стилистику Трилогии безошибочно узнаваемой (а, значит, уникальной)?
В смысле, "сюжет, идея и динамика вторичны"?
-
-
06.02.2009 в 12:08Эльфийский язык уникален. Еще бы "Властелин" был написал по-эльфийски... К сожалению, считать уникальной стилистику Толкина благодаря "А Элберет Гилтониэль!" не получается, потому что такие вещи там, на самом деле, довольно редки.
А вторичны они по определению. Толкин следовал традиции европейских эпосов - "Калевалы", "Эдды" и "Песни о Нибелунгах"; так, имена всех гномов, так достававших Бильбо в "Хоббите" взяты из Эдды напрямую, и имя Гэндальфа - тоже. Собственно, Толкин никогда этого не скрывал, напротив. Стилизация уникальной и оригинальной по стилю не может быть по определению...
-
-
06.02.2009 в 12:21Властелин Колец - это прекрасная стилизация под скандинавский эпос, не уникальная, более того - достаточно простая и незамысловатая по языку и стилю изложения, чтобы быть популярной.
Эльфийский язык уникален - возможно. Но он мало чем отличается по сути от лингвистических сказок и от "Варкалось. Хливкие шорьки... " и так далее. В английском языке традиция лингвистической игры такого рода достаточно давняя.
Властелин колец - добротно, грамотно, очень профессионально сделанная вещь. Благодаря грамотному маркетингу - грамотному моменту издания - она стала популярной. Причем ее популярность в странах языка оригинала никогда не была так истерически велика, как в России, ситуацию переломил только выход экранизации. В США и Британии Властелин колец - классика, очень уважаемая, но именно что классика. Зажигают сердца новые вещи, и зажигают недолго: есть феномен смены фэндома, есть феномен увлеченности новинками. В России ведь не приходят в массовый восторг от Конька-Горбунка или от Вия, или от Замятинского "Мы", от "Мастера и Маргариты", на худой конец? Эти произведения, прекрасные, запоминающиеся, просто вшиты в культурный контекст. Они не будоражат кровь, хотя каждое новое поколение открывает их заново. Так и с Властелином колец. Это тот камень, который слишком плотно лежит в основании жанра.
Кроме прочего, восприятие ВК в России так специфично еще и потому, что мы слишком долго жили в рамках дуалистического дискурса. Восприятие мира как бесконечного столкновения белого и черного начал, то, в каком контексте подавалась в наших школах история страны, плюс невероятная потребность для "других" уйти хоть куда-нибудь хоть каким-нибудь образом, плюс то, что Россия была слишком долго оторвана от мирового литературного потока и просто не знала фэнтези как жанра, кроме книг отдельных матерых мастеров, предопределило популярность ВК и потрясение от него. Он просто удачно пришелся на очень подходящую почву.
Властелин колец ничем не выделяется как литературное произведение. Интересные скорее реакции социумов на него.
-
-
06.02.2009 в 12:28А вот если вспомнить, что сделали, скажем, из Достоевского на Западе... да и на Востоке...
-
-
06.02.2009 в 12:29Вот-вот
Очарование экзотики
-
-
06.02.2009 в 12:50В Трилогии Профессор очень удачно в рамках одного мира совместил несколько исторических эпох: эльфы (поздняя готика), гондорцы (рыцарство), орки (кочевники), роханцы (довольно примитивная культура кочевников, которые лишь недавно стали вести оседлый образ жизни), хоббиты (диккенсовская эпоха). В рамках этого мира они вполне нормально сосуществуют и взаимодействуют друг с другом, т.е.у читателя не выносит крышу от логических багов автора. Моих поверхностных знаний истории хватило для того, чтобы поддержать и развить эту тему, поскольку лично мне это толкование показалось интересным.
Что до стилизации, то в таком случае, кроме имён и некоторых идей автор оттуда, на мой взгляд, вынес не так уж и много. Мне кажется, что довольно сложно описать в произведении ощущения человека, который находится в эпицентре военных действий, например, если основная задача и основной приём, которым пользуется автор – стилизация под. В данном случае это народный эпос, который весьма и весьма дидактичен. Я могу ошибаться, но ярко выраженной дидактики в ВК, на мой взгляд нет. Из чего следует, что Толкин обращался не только к «Калевале» и Ко.
-
-
06.02.2009 в 12:58Ай. Пни от меня историка, утверждающего, что эльфы суть поздняя готика, а орки - кочевники, пожалуйста.
Это во-первых. По остальному - чуть позже.
-
-
06.02.2009 в 13:08Ты уверена, что средствами "Младшей Эдды" или "Илиады" нельзя показать ощущения человека, находящегося в эпицентре военных действий? Ты обрати внимание, когда хоббиты все-таки оказываются в этом самом эпицентре - они сразу же превращаются в героев. Что Пин, что Мерри.
-
-
06.02.2009 в 14:28-
-
06.02.2009 в 14:32А как по-твоему, откуда брали типажи те же авторы скандинавских саг?
-
-
06.02.2009 в 16:26Первая мировая - это оружие массового уничтожения. Газовые атаки, по-моему, именно тогда стали применять как эффективное эммммм... оружие. КАК это влияет на психику и восприятие ты сам знаешь. Пройдя через такое, очень и очень сложно стилизовать описание ощущений человека на войне под народный эпос.
"Джон пережил кровавую битву на Сомме, где погибло двое его лучших друзей из ЧК (чайного клуба), после чего возненавидел войны, заболел сыпным тифом, после длительного лечения был отправлен домой с инвалидностью. Последующие годы он посвятил научной карьере..." (отсюда: ru.wikipedia.org/wiki/J._R._R._Tolkien)
Мэри и Пин ещё в рамки характеров эпических героев помещаются, а вот Сэм и Фродо туда никак не залезают, насколько я помню их взаимоотношения. И отвращение к войне, как мне кажется, Толкин сумел передать именно благодаря этим персонажам. А в эпосе отвращения и настолько сильного неприятия войны нет. Там деревня на деревню - уже битва. А у Толкина один мир против другого.
Единственное, чем похожи на могучих эпических героев Сэм и Фродо - своей уникальностью в сложившейся ситуации. Из серии "вот никто не смог, а мы сдюжили". Да и то Фродо совсем не спешит геройствовать,а рефлексирует до последнего в своей уютной Хоббитании.
-
-
06.02.2009 в 17:28На этот счёт есть две чудесные статьи Сапковского - "На перевалах Буллшит Маунтанс" и "В горах коровьих лепёшек". Периодически перечитываю, дабы не зарываться. Хотя мне лично помогает не заигрываться Рауль Карманный, который всегда спрашивает: почему? как это обсонованно? это же совершенно не эффективно и биологически и физиологически невозможно.
Сказка, все-таки, описывает тот мир, в котором живут авторы – или о том, как он был устроен раньше, например, ну, по крайней мере –претендует на это. Сказка не создает новой модели.
не Лем писал про схоластику случайностей и гру с ненулевой суммой?
Что есть сциентическая картина мира?
Там, где такое могло бы сойти человеку с рук – в «реалистичной» (то есть той, которая использует имеющуюся модель мира без введения дополнительных факторов; о такой можно говорить «это то, что могло бы случиться по соседству») литературе, где есть общее представление о происходящем у любого читателя целевой аудитории – там да, там отсутствие у автора представления, скажем, об устройстве общества может сойти ему с рук. И он, и читатель могут просто оглядеться. В случае же фантастики, где модель иная – отсутствие этого представления ломает произведение. Если ты не в состоянии представить себе, как устроен твой мир – зачем о нем пишешь?
Наверное, поэтому я и не пишу про "реальный мир". Про него я совершенно точно не знаю, как это чёрт возьми, работает.
-
-
06.02.2009 в 18:34Аоно, сага есть эпос, а у эпоса автор - народ.
ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%BD%D0%BE%D1%80%...
Например.
А народ фактическим творцом быть не может. Ему... эээ... нечем.
Мэри и Пин ещё в рамки характеров эпических героев помещаются, а вот Сэм и Фродо туда никак не залезают, насколько я помню их взаимоотношения. И отвращение к войне, как мне кажется, Толкин сумел передать именно благодаря этим персонажам.
Так а Фродо с Сэмом - вот в чем ирония - ни разу в военных действиях сторон не участвовали. Хотя войну выиграли.
"Джон пережил кровавую битву на Сомме, где погибло двое его лучших друзей из ЧК (чайного клуба), после чего возненавидел войны, заболел сыпным тифом, после длительного лечения был отправлен домой с инвалидностью. Последующие годы он посвятил научной карьере..."
Это поэтому у Толкина по сути все положительные герои - добровольцы на войне, а Светлые Силы, раз за разом - агрессоры в войнах? Чего-чего, а пацифистского пафоса в Трилогии нет. "Потому что - надо!"
Единственное, чем похожи на могучих эпических героев Сэм и Фродо - своей уникальностью в сложившейся ситуации. Из серии "вот никто не смог, а мы сдюжили". Да и то Фродо совсем не спешит геройствовать,а рефлексирует до последнего в своей уютной Хоббитании.
Вспомни итоговую судьбу Артура. Фродо же не рефлексирует, что напрасно он делал, что делал - он рефлексирует, что ему нет покоя.
yisandra
не Лем писал про схоластику случайностей и гру с ненулевой суммой?
Не помню.
Что есть сциентическая картина мира?
Построенная на достижениях технической науки.